И, обретя свое тело, обрел я и личность свою,
И то, что я существую, познал через тело свое, и то, чем я мог бы стать, через тело свое я познал бы.
— Уолт Уитмен, «На Бруклинском мосту».
Что есть Принцип Талоса? Не The Talos Principle, не компьютерная игра, о которой за последний год было сказано так много слов (и которой я отчасти благодарен за подъем интереса к блогу и его тематике), а основная идея, суть, выраженная мыслью Стратона? Годами изучая работы философа, собирая крупицы той малой информации, методом проб и ошибок я пытался формулировать главную смысловую ниточку, и лишь недавно, полностью пройдя видеоигру, был рад обнаружить, что её создатели смогли проделать тот же путь и выразить его в образе, будучи по ту сторону баррикад.
Прежде всего, среди огромного количества присутствующих в игре документов, я бы отметил пару ценных выражений:
«Вы слышали о Принципе Талоса? Это старое философское понятие о том, что невозможно избежать реальности – неважно, во что вы верите, если вы потеряете всю свою кровь, то умрете. Я думаю, это намного больше подходит к нашей ситуации, чем нам бы хотелось признать. Мы бы могли закрыть глаза и сделать вид, что всё в порядке… но это не изменит физической реальности того, что случится с нашими (далее обрывается).»
«И хотя Стратон сам никогда не использовал этот термин, его замечание о неизбежной материальности жизни, подобной бронзовому гиганту Талосу — «даже самый верный философ не сможет жить без своей крови», – в конечном счете, стало известно как Принцип Талоса. То, что, казалось бы, привело в ярость многих его современников и значительное количество поздних мыслителей, является принципом простоты и недосягаемости, который должен (как говорится во фрагменте, открытом в Милете) «разрубить их риторические сети, стремящиеся запутать слушателя причудливыми словами и мыслями с небес, как меч Александра разрубил гордиев узел»».
Надо отметить: в оригинальном мифе о Талосе рассказывается о древнем бронзовом страже, который защищал остров Крит от непрошеных гостей. Когда Ясон с аргонавтами прибыли на Крит, Талос немедля стал атаковать их корабль, бросая в него большие камни. В ответ на это, Медея — волшебница и возлюбленная Ясона — наслала на него страшные чары безумия, дабы вытащить гвоздь, закрывающий его единственную жилу. И когда ей, наконец, удалось это сделать, Талос истёк кровью и умер.
В основе этого греческого мифа лежит простой и очевидный принцип, подмеченный Стратоном — выражение нашей неспособности избежать законов материального мира. Неважно, верите ли вы в существование души или нет — мы всё равно были и остаёмся существами физическими, существами из крови и плоти. И если из сущего мироздания исчезнет наша плоть, если наше бренное тело умрёт и сгниёт в земле, то, разумеется, из этого мира исчезнем и мы. Мы не должны забывать, что остаёмся людьми, покуда живо наше материальное существо.
Но можно ли понимать это так фатально? Мелкая деталь, подсказка всё же содержится в работе Стратона — но не к тотальному его переосмыслению или отвержению, а осознанию вывода. Стоит лишь задать себе вопрос, что представляет собой человечество в масштабе истории.
При всём этом подходе, меня несколько удивило, что игра про Принцип Талоса, которая так горячо и нежно цитирует Уильяма Блейка, не содержала в себе одну единственную, но весьма подходящую цитату этого поэта, которая, тем не менее, не раз сквозила во множественных степенных, хоть и, в силу персонажа, до слащавенького трепетных речах Александры Дреннан — «гони свою телегу и свой плуг по костям мертвецов». Сущность всего человечества с течением времени такова, что мы всегда стоим на плечах мёртвых титанов, и невольно помогаем тем, кто завтра вскарабкается на наши плечи, дабы вершить историю будущего. Это человеческая цепочка, тянущаяся из древнейших времен, когда обезьяна взяла палку, сквозь настоящее, полное величественных городов, и уходящая за горизонт. Со временем она стареет, ржавеет, теряет упругость, но передаёт из рук в руки один главный дар благодаря нашей замечательной способности мыслить, думать, познавать — операциям, которые мы повторяем изо дня в день. Этот дар — память, наследие прошлого, наша преемственность.
Правда, наследственность не совершенна. История прекрасно это показывает — к примеру, мы не можем точно и наверняка сказать, подразумевал ли Стратон своими словами нашу единственную способность фигурального бессмертия. Память совершенно также подвержена Принципу Талоса, ведь она представляет собой жизнеописующее сохранение информации, не чуждое высокой энтропии. Память живёт, покуда она хранится в голове человека. Она способна угасать. Память отдельного человека исчезает с его смертью. Но всё же она не привязана конкретно к телу. Мы пересылаем друг другу нашу память, наши поглощённые знания посредством взаимодействия с другими и облечения её в осмысленную, материальную форму, которая, хоть и подвержена исчезновению, способна прожить куда дольше нас, передаваясь от поколения к поколению, не давая наследию полностью исчезнуть с нашей физической смертью.
Это неплохо поняли и показали в самой игре — Принцип Талоса подразумевает нашу неотвратимую материальность и неизбежную смерть, подобно собственной Медее, сразившей гиганта Талоса, однако эта же материальность позволяет нам взаимодействовать друг с другом, видеть, чувствовать, быть и похожими, и разными. Это индивидуальное взаимодействие в людском мире является связующим звеном, позволяющим цивилизации поддерживать память. И мы не можем иначе. Мы не можем принять конец, не цепляясь за возможность бессмертия. И единственное, что мы способны сделать — оставить память о себе, вложить её в умы других людей, облекая её в некую материальную форму — подобно египтянам, верящим в то, что сохранив хоть какую-то частичку своего тела, самого себя, можно обрести вечную жизнь. И эта частичка будет продолжать жить своей жизнью, даже если утратит связь с источником или размоет его границы.
Задолго после философских измышлений о бронзовом великане, в семнадцатом веке поэт Генри Воган, стихи которого окажутся в знаменитой Оксфордской библиотеке, писал к её основателю:
«Но не мертвы они, а крови вновь полны;
Сознанием, учту — оно проснётся в жилах.
Триумф над прахом их не властен; вы,
Взглянув сюда, найдёте всех их в книгах.»
А в том же духе ещё раньше него высказался Цицерон в своих Тускуланских беседах — о наследии, которое может дать нам жизнь и после смерти:
«А что сказать о стольких великих мужах нашего отечества, отдавших за него свою жизнь? Разве могли они считать, что конец их жизни – это и конец их доброму имени? Никто никогда не пойдет на смерть за родину без немалой надежды на бессмертие!»
И вот она, эта ниточка. По Принципу Талоса мы смертны, мы материальны. Но мы переживём смерть, покуда в мире остаётся такая же материальная частичка нас самих: наши работы, наши дети, наши достижения, наш памятный след, отпечаток на воске земли. Это следствие Принципа Талоса, познанное в далёкой древности и перенесённое, донесённое, несущее само себя сквозь века различными людьми, будь-то словами, оставленными в великой библиотеке или игрой, где искусственный наследник, хранящий память, получает материальное тело как продолжение и олицетворение преемственности человеческой расы, дабы и дальше нести вперёд то, что было и что есть.
Принцип Талоса 